Жүздің көркі - көз, ауыз көркі - сөз.
Глаза украшают лицо, слово
украшает уста.
Казахская пословица
У каждого народа своя ментальность — своеобразный склад ума, свое
мироощущение, миропонимание. Казаху, например, не свойственны точность,
четкость в европей¬ском понимании. Он предпочитает речи
иносказательные, метафорические, с намеками, с красочными образами,
витиеватые. Душа у него широкая, вольная, как степь. Мыслит он
космическими категориями. Он с презрением относится к мелочам жизни, к
мышиной возне, к муравьиной суете. Он щедр, дорожит днем сегодняшним,
почитает предков, уважает традиции. На вопрос: «Сколько у тебя детей?»
казах редко ответит точно: «двое, трое». Он скажет: «Э, слава Аллаху,
бегают тут пятеро-шестеро». Спросишь: «Сколько километров до следующего
аула?», он ответит, почесав затылок: «Э, кто твои километры считал? Кто
божью землю мерял?», и скажет: «Иек астында», то есть, «под
подбородком». Или: «Два ягнячьих перегона». Или: «Один скок на
стригунке». Или: «За время, пока вскипятишь молоко, доедешь». Или: «За
время, пока сваришь мясо... пока подоишь кобылицу... верблюдицу...»
Если уж совсем рядом, то «на расстоянии крика», «на расстоянии брошеной
палки», «на длину аркана». И даже «на расстоянии струйки мочи» («сідік
шаптырым»). Если далеко, то «на расстоянии двух-трех ночевок», или
«двух-трех-дневного пути». Спросишь возраст, тоже не всегда точно
ответит. Скажет, подумав, со значением: «Одолел перевал жизни»,
«Полпути достиг», «Взобрался на вершину мудрости», «перевалил за шестой
десяток», «добрался до возраста Пророка», «уж недалек аул
семидесятилетия», «дополз до ледяного пика восьмидесятилетия», «седьмой
год седьмого десятка», «до тупика девяностолетия рукой подать» и т.д.
Вообще для казаха говорить прямо, в лоб, без вводных фраз, без слов
приличия, так называемых ритуальных фигур, однозначно предосудительно,
бестактно. Тот, кто говорит напрямик, в лоб, «ляпает сходу» — человек
«русского нрава», «русского характера». В понимании казаха это отнюдь
не достоинство.
* * *
Есть такое старинное казахское выражение, устойчивое словосочетание —
«үйіріңмен үш тоғыз». Буквально это переводится как «С косяком три
девятки». Фразу эту говорят, как благожелание, как доброе напутствие.
По смыслу: «Да постигнет тебя крупная удача!», «Возвращайся с отменной
добычей!». Каждый раз, когда встречалось мне это выражение, я
затруднялся его передать по-русски, ибо неясно было его первоначальное
значение, его потаенный смысл. Что за косяк? Откуда девятка? Почему три?
Объяснение, наконец, я нашел в этнографическом этюде Акселеу Сейдимбека.
Оказалось, это выражение уходит корнями в глубокую древность, едва ли
не в гуннские времена и связано с животноводческой практикой кочевых
племен. Издревле считалось, что самцам четырех видов домашних животных
- жеребцу, быку, верблюду-буре и барану-кошкару — «полагается» для
оптимального размножения и здравой селекции по девять самок. Самец и
девять самок составляют одну «семью», один «yйіp», один «косяк». Отсюда
определялись и разные степени награды, поощре¬ния, т.е. один «уйір» во
главе с самцом-верблюдом, или девять коров с бугаем, или девять
овец-маток с бараном-производителем. Это было одновременно и мерилом
штрафа, наказания за какую-нибудь провинность. Плата за жизнь человека
(«құн») определялась до «девяти девяток», т.е. до девяти «yйip»,
«косяков» по девять (с самцом десять) голов скота.
Вот что означает формула удачи или добычи — «үйіріңмен үш тоғыз» — с косяком три девятки.
* * *
Малоизвестные слова в романе А.Нурпеисова «Послед¬ний долг», которым я так и не нашел русского адеквата при переводе:
аласат лаң, жұмбаздап, тағдыр кесігі, үзір көбейіп, жабдан біреудей,
айбықадамданып, тұғыжым, мартудай, беренауыз, күпсер бойы, жетішкі әйел.
Смысл в контексте мне понятен, но точного перевода этих слов на русский пока не нашел.
* * *
Известно, что число семь у казахов (как и у многих других народов)
относится к священному, магическому. Этнограф и писатель Сеит
Кенжеахметулы обыгрывает это число, конкретизируя разные этноэтические
понятия, связанные с этим числом. Вот его примеры:
1. Ер жігіт (Храбрый джигит)
2. Сұлу әйел (Красивая женщина)
3. Ақыл, білім (Ум, образование)
4. Жүйрік am (Быстрая лошадь)
5. Қыран бүркіт (Сокол-беркут)
6. Берен мылтық (Охотничье ружье)
7. Жүйрік тазы (Гончий пес)
Жеті жұт (Семь бед)
1. Құрғақшылық (Засуха)
2. Жұт (Бескормица, падеж скота)
3. Өрт (Пожар)
4. Оба (Холера)
5. Соғыс (война)
6. Топан су (Потоп, наводнение)
7. Зілзала (Землетрясение)
Жеті су (Семь рек, Семиречье).
1. Іле
2. К,аратал
3. Ақсу
4. Көксу
5. Басқан
6. Лenci
7. Сәрк,ант
Жеті ғалам (Семь частей Света):
1. Шығыс (Восток)
2. Батыс (Запад)
3. Oңтүcтік (Юг)
4. Coлтүстік (Север)
5. Аспан (Небесная — высшая — часть света)
6. Жер (Земля, серединная часть света)
7. Жерасты (Подземье, нижняя часть света)
Жеті жетім (Семь сирот):
1. Тыңдамаған сөз (Невостребованное слово)
2. Қиюсыз без (Несшитые лоскуты бязи)
3. Иесіз жер (Обезлюдевшая земля)
4. Басшысы жоқ ел (Народ без предводителя)
5. Аққу-қазсыз көл (Озеро без пернатых)
6. Жерінен айырылған ер (Храбрый муж, лишенный родины)
7. Замандасы қалмаған (Старец, лишившийся сверстников)
1. Тұңғиық (Пучина)
2. Жылан (Гадюшник)
3. Су (Вода)
4. Қос балық (Две чудища-рыбы)
5. Қара тас (Черный камень)
6. Көк өгіз (Сивый вол)
7. Жер (Земля, твердь)
Жетi қат көк (Семь небесных тел)
1. Ай (луна)
2. Күн (солнце)
3. Шолпан (Сириус)
4. Есекқырған (Меркурий)
5. Қызылжұлдыз (Марс)
6. Сатурн
7. Мүштәри{ Юпитер)
1. Бүгін (сегодня)
2. Ертең (завтра)
3. Бүрсікүні (послезавтра)
4. Арғы күн (после послезавтра)
5. Ауыр күн (тяжкий день)
6. Соңғы күн (последний день)
7. Азына (скорбный день)
* * *
Несколько историзмов:
Абыз - мулла, писарь и советник при ханах, султанах и родоправителях; грамотный человек.
Азям — верхняя одежда широкого покроя.
Аталық - дядька знатных казахов, воспитатель ханских детей.
Бек — бей, князь, феодальный владетель.
Көш - стоянка, стан.
Тархан — титул, пожалование которого освобождало от налогов.
Төре — господин, знатный феодал; чингисид.
Ұлыс - владение, удел.
Казахское «көк» (как цвет) означает и серый, и сивый, и голубой, и — иногда — даже зеленый («көк шөп»).
У немцев тоже голубой и синий цвета обозначаются одним словом — blau.
* * *
Вот слова, которые понемногу внедряются в современ¬ный казахский язык:
Дәлелдеме — аргумент
Дәйектеме — обоснование
Уәж — мотив
Уәждеме — мотивация
Тәлімгер — наставник
Тағылымдама — стажировка
Бәсіре стипендия — именная стипендия
Еншілес компания - дочерняя компания
Сары басылым — желтая пресса
Не помню, кто автор этих нововведений, но в них, на мой взгляд, есть и смысл, и форма.
* * *
Коктебель... Этимология этого слова просматривается ясно: «Көк төбелі ел» - «Страна (край) голубых холмов». Поэтично!
* * *
Некоторые казахские пословицы переводятся на русский язык буквально,
точь-в-точь, и при этом сохраняют свою смысловую и эстетическую
значимость. Вот несколько примеров:
Коварство одной женщины — груз сорока ослов. Кто сорок бед вытерпел,
тот и сорок первую вытерпит. Чего нет, того и на скакуне не достичь.
Яловая корова много мычит. Благодаря рису и сорняк воду пьет. Беркут
состарится —мышковать начнет.
Впрочем, таких примеров много во всех языках.
X
Тауып сөйлесе" — күміссі",
таппай сөйлесе" — мыссы".
Уместное слово — серебро,
неуместное — медь.
Казахская поговорка
Мои записки о казахском слове были бы слишком неполны без упоминания
структуры и особенностей шешенской (ораторской) речи, фразеологизмов,
пословиц и поговорок. Постараюсь дать, конечно, очень общие, краткие
сведения об этих свойствах казахского речестроя.
Говоря о шешенской речи, нужно еще раз подчеркнуть особенное, культовое
отношение номадов к Слову — отточенному, ассоциативному, яркому,
афористичному, ритмизованному, хлесткому, метафоричному,
организован¬ному по канонам высокой риторики. Казах-кочевник
воспи¬тывался веками на культивированном, поэтическом слове, оно вошло
в его кровь и плоть, он знал цену ему, неизменно восторгался
(восторгается) словом самобытным, незатертым, с подтекстом и намеками,
уместным, попадающим точно в цель, сражающим наповал, вдохнов¬ляющим на
подвиги, запоминающимся, как наскальная надпись.
Словесные поэтические ристалища, состязания — айтысы предполагают не
только умение говорить в рифму, красноречиво, но и ощущение тонкого
чувства меры, когда участники не просто «переговаривают»,
«перебалтывают» друг друга, а по достоинству ценят меткость, яркость и
выразительность истинного слова и вовремя останавли¬ваются, умолкают,
признав преимущество соперника.
Такова общепризнанная культура, таков общеприз¬нанный статус высокой шешенской речи подлинных златоустов-биев.
Впечатление от словесного состязания поэтов-шешенов хорошо передал ссыльный поляк Адольф Янушкевич:
«Несколько дней тому назад я был свидетелем столкновения между двумя
враждующими партиями и с удивлением рукоплескал ораторам, которые
никогда не слышали о Демосфене и Цицероне, а сегодня передо мной
выступают поэты, не умеющие ни читать, ни писать, однако поражающие
меня своими талантами... Народ, который одарен Творцом такими
способностями, не может оставаться чуждым цивилизации: дух ее проникнет
когда-нибудь в казахские пустыни, раздует здесь искорки света, и придет
время, когда кочующий сегодня номад займет почетное место среди
народов, которые смотрят на него сверху вниз, как высшие касты
Индостана на несчастных париев». (А.Янушкевич. «Дневники и письма из
путе¬шествия по казахским степям». А., 1966. С. 71).
Образцы шешенской речи мы встречаем в казахском фольклоре, в
заповеданных потомкам мудрых сентенциях прославленных биев трех жузов —
Толе, Казыбека и Айтеке, в драмах М. Ауэзова и Г. Мусрепова, в
истори¬ческих повествованиях многих казахских прозаиков. Эле¬менты,
россыпи шешенской речи сохранились и в устных, импровизированных
выступлениях иных современных общественных деятелей, звучат они порой с
политических трибун, из уст деятелей культуры, во время дастарханных
словоизлияний и задушевных разговоров. Увы, шешенская речь осталась в
прошлом, в той поре народного сознания, когда Слово было единственным и
главным богатством казахов.
Перекладывать на иные языки шешенский строй речи в полном смысле
невозможно. Можно только попытаться дать намек, передать тень,
воспроизвести «изнанку ковра». Для иллюстрации этого утверждения
приведу отрывок из речи Айтеке би. Сначала в оригинале, потом — в моем
посильном изложении по-русски.
"Пәлі жөн-ақ сөз! Ендеше, мен атадан балаға қалар мұрадан бастайын
сөзімді. Бата — құранның анасы. Айтады ердің данасы. Атадан бота
қалмасын, бата қалсын. Ботаның кұны — бір-ақ жұт, батаның кұны — мәңгі
құт. "Жаңбырмен жер көгepeдi, батамен ер көгереді " деп отыратын
баяғының данагөйлері... Адамға тәттінің жақыны — туыс. Туысыңмен әуелде
туыспау керек, туысқан екенсің, сөз қуыспау керек. Туысыңнан кетіссең,
басың азаяр, құрмет тұтып, сыйлассаң, қасың азаяр.
Ағайынмен той-тойлас, саудаласпа, жауыңмен саудалас, той-тойласпа ".
Прошу обратить внимание на строй речи, на ритм и метрику, на рифмы
(«анасы — данасы», «бота — бата», «кұт — жұт», «жер — ер», «жуыспау
керек — қуыспау керек», «басың азаяр — қасың азаяр»), на параллелизмы
(«той-тойлас — саудалас», «саудаласпа — той-тойласпа!»), на внутреннюю
динамику.
В русском переводе все эти элементы, рифмы, игра слов безнадежно блекнут, исчезают, умирают.
«Уах, истинная правда!.. Коль так — начну со слов, заповеданных
предками. Благословение — милость. А милость — матерь всего сущего.
Сердцевина священного Корана. Сказано мудрецами: не табуны отцовские
благо потомкам, а истинное благо— милость предков, переданная в
наследство. Один лишь джут, бескормица-зима — и нет табуна. А
благословение предков — неиссякаемая казна. Как весенний ливень степь
обновляет, так благословение старших жигита вдохновляет. Близкий
сородич — сердцу услада. Не всякого к сердцу своему подпускай, а уж
коль породнился - кривотолков избегай. С сородичем поссорился -
накличешь беду, не давайте повода злорадствовать врагу. Не торгуйся с
родичем, торг устраивай с врагом, с собратьями пируй, гуляй, с врагом
держись особняком». Тот же Айтеке би рассуждает так: «А всем на свете
верховодит, все в единый смысл сводит — ум. Мудрости краса подобна
озеру прозрачному. Глупость - что тучи в день ненастный. Слово,
сказанное глупцу, вода, ушедшая в песок. Слово, обращенное к умному,
что стяг в руке народа. Красота взор ублажает, ум народ объединяет.
Уменье наслаж¬даться красотой и восхищаться достоинством - признак ума.
Внимать мудрым речам - удел благородства. Назойливые нравоучения
оскомину набивают. Лживые наставления народ с толку сбивают. Ум питает
сердце, облагораживает душу. Ум - надежная опора, верный спутник твой,
однако не кичись и не умничай перед толпой. Быть умным - красота.
Казаться умным – уродство. Здоровая плоть, свободный ум, чистые помыслы
воплощение счастья в жизни. Но нередко бывает, что все горести-напасти
обрушиваются на достойного, а везенье-счастье достается ничтожному...
На все воля Создателя, а человек слаб...»
И еще один пример:
«Нет такого человека, который желал бы себе зла. А коли желаешь добра
себе — не делай худа другим! Нет большего греха, чем злорадство и
враждолюбие. Там, где царит добро, в душах людских мед разливается,
там, где расплеснулось зло, кровь проливается».
А вот как говорит Айтеке би о правде: «Не свяжешь нити без узла, без
правды - речь твоя пуста. И обезьяну слушай, коль правду говорит. С
правдой в бой иди без оглядки, коль дружить решил — раскрой объятия».
Надеюсь, эти примеры дают некоторое представление о форме и содержании
шешенской речи. Такие сентенции, мудрые высказывания, ораторские приемы
мы находим в изобилии и у Толе-би, и у Казыбек-би, и у многих других
известных биев.
* * *
Известно, что в фразеологизмах отражается образность, затаенный дух
живого языка. Именно фразеологизмы оживляют речь, придают ей особый
шарм, то, что ласкает слух и что Абай называл «красотой речений».
Фразеологизмы имеются в каждом языке. «Немецко-русский фразеологический
словарь» Л.З. Биновича и Н.Н.Гришина содержит 14 тысяч фразеологических
единиц. Во «Фразеологический словарь казахского языка» (акад.
С.Кенесбаева), вышедший в 1977 г., вошло более 10 тысяч
фразеологических образований.
Каждый язык отражает сугубо индивидуальные мироощущение,
мировосприятие, духоустройство. Нейтральные идиомы, общие для
нескольких языков, — редкость. Русские утверждают: у лжи короткие ноги.
Точно так же выражаются и немцы: "Lügen haben kurze Beine». И казахи в
таком случае пользуются почти тем же фразеологизмом: «Өтіріктің құйрығы
бір-ақ тұтам».
Казахские фразеологизмы самобытны, образны. О человеке жадном,
ненасытном, о хапуге казахи, например, говорят: «Проглотит верблюда с
шерстью, кобылу с вьюком». Это, согласитесь, сильней и образней, чем
русская «ненасытная утроба». Попробуй, угадай, что это значит, если
казах о ком-то говорит, что он «один день кобыла, один день верблюд». А
это адекватно русскому «семь пятниц на неделе». Буквальный перевод
казахского выражения «Жезөкше» — «медный каблучок». Несколько лет назад
в центре Алматы появилась ненадолго обувная мастерская под этим
названием, пока незадачливому хозяину не объяснили, что «жезөкше»
по-казахски просто-напросто «проститутка». Там, где русский говорит:
«врет, глазом не моргнет», казахи выражаются: «ақсақты тыңдай, өтірікті
шындай қылады», то есть, «сделает хромого здоровым, ложь— правдой».
Если по-русски говорят: «Не семи пядей во лбу», то казах прибегает к
форме: «Не с небес он спустился». О беременной женщине принято
по-русски го¬ворить: «в положении», казахи в таком случае употребляют
выражение «аяғы ауыр» - букв.: «у нее ноги тяжелые». Буквальный перевод
фразеологизмов из одного языка на другой, как правило, создает
комический эффект. Помните расхожую фразу: «Я вижу солнце на твоей
спине», означающую по смыслу: «Я живу благодаря тебе». Сопоставление
фразеологизмов в разных языках, подыскивание наиболее точных аналогов —
поучительное, познавательное и увлекательное занятие. Гиви Гачечиладзе
в книге «Художественный перевод и литературные взаимосвязи» (СП, 1980)
приводит одну грузинскую пословицу и ее эквиваленты в разных языках:
«Благослови брод, выйдя из него» (груз.)
«Не говори «гоп», пока не перескочишь» (русск.)
«Не свисти, пока-не вышел из леса» (англ.) «Не празднуй победы без боя» (франц.)
«Не хвали дня, пока не наступит ночь» (нем.)
«Не говори «четыре», пока орех не в мешке» (итальянск.)
«Не кончил дела, не хвастай» (испанск.)
Опытные переводчики с казахского нередко прибегают к калькам, смело
вклинивая их в русский текст, тем самым передавая аромат казахской
прозы. Вот как это, например, сделал Иван Щеголихин, озвучивая
фразеологизмы в повести Дукенбая Досжана:
«Если ветер покачнет верблюда, то козу ищи в небе».
«Слова подталкивают слова, а мысль подталкивает мысль».
«Душа у него висит на кончике носа».
«У кого руки шевелятся, у того и рот шевелится».
«Наступать на хвост спящей змеи».
«Узор чаши со временем стирается, но достоинства ее остаются».
«Барыпкел умеет жирные слова говорить». «Не смогли сварить общий казан
с директором». Хоть и скалькировано, а все по-русски понятно.
В 1988 году в издательстве «Мектеп» вышел «Казахско-русский
фразеологический словарь» X. Кожахметовой, Р.Жайсаковой и Ш.
Кожахметовой. Словарь содержит более 2300 фразеологических единиц и их
вариантов. Труд, достойный внимания. Приведу из него несколько
примеров, дающих представление об образности казахских фразеологизмов:
Ақ түйенің қарыны жарылу — букв.: брюху белого верблюда быть распоротым — по смыслу: пир горой.
Ақылы алтыға, ойы онға бөліну — букв.: ум делится на шесть частей, а думы — на десять. По смыслу: голова идет кругом.
Бүйректен сирақ шығару — букв.: почку превратить в голень. Смысл: вкривь и вкось.
Ертеңгі құйрықтан бүгінгі өкпе артық — букв.: лучше иметь сегодня
легкие, чем надеяться на завтрашний курдюк. По смыслу: лучше синица в
руках, чем журавль в небе.
Өз қотырын өзі қасу — букв.: каждый сам свою болячку чешет. Смысл: сам по себе.
Талағының биті бар — букв.: у него в селезенке есть вошь. Смысл: деловитый, энергичный.
* * *
Ну, а пословицами, поговорками казахский язык исклю¬чительно богат. Их
народ накопил чудовищное количество на все случаи жизни. При этом
нередко бывает, что посло¬вицы противоречат друг другу, что
свидетельствует о диалектическом мышлении. Поражает и тематическое
разнообразие казахских поговорок и пословиц. Утебай Турманжанов,
например, в своем однотомнике «Пословицы и поговорки казахского народа»
(А., 1980) классифицировал их на тридцать тем: «О Родине», «Об
единстве», «О храбрости и трусости», «О народе», «Об одиночестве», «О
человеке», «О доме, семье», «О языке», «О родителях», «О времени», «О
богатстве и бедности» и т.д.
Еще школьником я прилежно собирал казахские посло¬вицы. Но потом понял:
в мире пословиц можно утонуть. Да и разных сборников пословиц выходило
немало. А Музафар Алимбаев не только собирал народные пословицы, но и
сам сочинял их в огромном количестве (острословы-шутники называют их
музафаризмами, по аналогии с афоризмами) и переводил, искусно рифмуя,
из других языков.
Последняя новинка, попавшаяся мне на глаза, — «Казахские пословицы и
поговорки на казахском и русском языках», собранные журналистом Мадатом
Аккозиным (А., 2001) .Он разделил пословицы на пятьдесят тем и перевел
их параллельно на русский язык, стремясь это делать адекватно по форме
и по содержанию, что, разумеется, очень не просто: ведь помимо
лапидарности, упругости необходимо передать игру слов, рифму,
синтаксические параллелизмы, аллитерации, созвучие гласных и согласных
и прочие тонкости. Понятно, что при этом случаюся и удачи, и огрехи. Но
речь сейчас не об этом. Я приведу несколько примеров из этой,
несомненно, полезной книги, дабы подчеркнуть своеобразие казахских
пословиц.
Көл толқыса — жар кұлайды, көп толқыса — хан құлайды.
Озеро разбушуется — берега размоет, народ подни¬мется—хана свергнет.
(Смысл и ритмический строй пословицы переданы точно, но исчезло
созвучие: көл — көп, жар — хан).
Елдің күші — селдің күші.
Сила народная могуча, как селевой поток. (Смысл - да, верен. Но исчезли рифма и лапидарность).
Білмегенді білдірмесең, білгендігің бар болсын.
Что толку от твоих знаний, если не можешь незнающих вразумить. (Может
быть по смыслу близко, но звукопись, аллитерация, столь свойственная
структуре казахских пословиц, исчезли, оттого и форма передачи хромает).
Қылыштың міндеті — кесу, колдың міндеті - шешу.
Долг сабли — рубить, долг руки — ее остановить. (Не совсем так, но приемлемо).
Бәле қуған бәлеге жолығады, жала қуған жалаға жолытады.
Кто ищет беду — беду накличет, кто ищет ссору — ссору накличет. (Пожалуй, хорошо).
Переводить пословицы адекватно, т.е. сохраняя смысл и форму, — крайне
трудно. Зачастую — невозможно. Чем-то приходится жертвовать: или
смыслом, или формой. И то, и другое - искажение.
Приведу пример из, так сказать, личной практики. Однажды в переводной
редакции издательства несколько джигитов мудрили над переводом
казахской пословицы: «Қара арғымақ арыса, қарға адым жер мұң болар».
Смысл: «Когда черный скакун отощает, ему и расстояние в вороний шаг
печалью станет». Но как это передать точнее и более складно, упруго по
форме? Ерлан предложил: «Загнанному вороному вороний шажок верстою
покажется». Совсем неплохо. И смысл сохранен, и фонетический рисунок
воспроизведен (ар, ар, ар — вор, вор, вор). Бахытжан предложил свой
вариант: «Одряхлевшему вороному в тягость расстояние в вороний шаг».
Тоже приемлемо. Мы долго перекладывали пословицу и так, и сяк. В
конце-концов получилось: «Одряхлел вороной — вороний шаг верстой
покажется». Вроде бы прилично. Вероятно, можно сделать еще лучше.
Найман
Көз жетпеген жерге сөз жетеді.
Куда глаза не доходят, туда слова приведут.
Казахская пословица
Своеобразие, богатство казахского языка проявляются иногда даже в, казалось бы, самых простых, обыденных обстоятельствах.
Возьмем, к примеру, наименования временных отрезков суток. По-русски мы
говорим: утро, обед, вечер, ночь. Можно еще сказать: рассвет, раннее
утро, позднее утро (все равно утро); ранний обед, поздний обед (все
равно обед); ранний вечер, поздний вечер (все равно вечер). Еще: после
полудня, полдник, сутемень, сумерки. Дальше — не сразу и придумаешь.
Как же различают время суток казахи? Какие в казах¬ском языке имеются названия для наименования отрезков времени?
Пожалуйста, вдумайтесь:
I. Таң ертең — утро.
а) елең-алаң — предутренние сумерки, перед рассветом. Все еще неопределенно, неясно.
б) құланиек, құлансәрі — когда, начинает светать и уже можно различать очертание предметов.
в) таңсәрі — пора, когда на землю падает свет, но солнце еще не взошло.
г) таң — пора, когда показывается, встает солнце.
II. Сәске — пора, когда солнце всплыло над горизонтом,
а) сиыр сәске — пора, когда солнце поднялось на длину аркана.
б) сәскетүс — примерно около 12 часов дня.
в) ұлы сәске — полдень, перед обедом.
III. Түс — обед.
а) тал түс, талма түс, тапа-тал түс—примерно около часа дня, верхушка дня, пик дня, разомлевший день.
б) шаңкай түс — время дня, когда тень самая короткая, примерно около 2-х часов дня.
IV. Бесін — после полудня, солнце перевалило зенит.
а) ұлы бесін — солнце начинает клониться к закату.
б) кіші бесін — солнце склонилось заметнее.
в) құлама бесін — еще более склонилось.
г) екінді — приближается вечер, солнце совсем уже низко.
д) намаздыгер — солнце готовится к закату, склонилось над своим «гнездом».
V. Ақшам, ымырт — вечер, сумерки.
а) алагеуім — солнце вот-вот зайдет, ранние сумерки.
б) кеугім, кеуім, ымырт — солнце зашло, сгущаются сумерки.
в) кешқұрым, намазшам — время вечерней молитвы.
г) кеш — все окутано сумерками, начало ночи.
VI. Түн — ночь.
а) іңір — пора перед наступлением ночи, природа готовится ко сну.
б) қызыл іңір — начало ночи.
в) жарым түн — полночь.
г) таң қараңғысы — густая мгла, пора перед рассветом, близится рассвет.
Разумеется, это не прихоть номада, не забава кочевника. А потребность,
нужда, необходимость. Так тонко и точно чувствовали и определяли время
кочевники-скотоводы.
У казахов много праздников и соответствующих ритуалов. Их подробное
описание заняло бы слишком много места. Да это и не входит в мою
задачу. Сфера моих записок — язык. К тому же праздников и ритуалов
много у всех, без исключения, народов и племен. Однако, отмечу те
казахские праздники, которые строго соответствуют временам года.
I. Наурыз— праздник обновления, благоденствия, весны, начала года. В
эту пору очищают родники, источники, сажают деревья, совершаются добрые
деяния.
ІІ. Қымызмұрындық — праздник лета, проводится в промежутке месяцев мая
— июня. Пора доения кобылиц, изготовления кумыса; близкие и дальние
родичи пригла¬шают друг друга в гости. Проводятся разные нацио¬нальные
игры, состязания.
ІІІ. Мизам (сабан той) — праздник в честь земледельцев и животноводов, праздник урожая.
IV. Соғым басы — праздник зимы. Проводится после выпада снега и
наступления холодов. Пора повсеместного забоя скота на зиму. Угощают
друг друга убойным мясом. Долгими зимними вечерами акыны, певцы,
сказители, музыканты забавляют народ своим искусством. Сочиняют¬ся
сказы, киссы, дастаны, сказки. Праздник отдохновения.
* * *
По-казахски следует говорить:
«Әйел босанды» — женщина разродилась, «освобо¬дилась», разрешилась от бремени.
«Сиыр бұзаулады» — корова отелилась. «Бие құлындады» — кобыла
ожеребилась. «Қой қозылады» — овца оягнилась, не окотилась, как иногда
выражаются неправильно.
* * *
На одну тонкость казахского языка указывает доктор филологии Жумагали
Исмагулов. Нельзя говорить: «өкінішке орай» (калька русского выражения
«к сожале¬нию»). Правильно: «өкінішке қарай». И неверно говорить:
«домбырада ойнайды», надо: «домбыра тартады».
* * *
Много лет назад, на одном из собраний в Союзе писателей Казахстана,
Акселеу Сейдимбеков обратил мое внимание на то, какие глаголы
употребляют казахи при смене времен года.
Қыс келді. Зима пришла.
Көктем туды. Весна родилась.
Жаз шықты. Лето вышло, наступило.
Күз түсті. Осень упала, свалилась.
Менять глаголы, по мнению Акселеу, неверно, безгра¬мотно. И если,
случается, говорят «көктем келді» (весна пришла), то это от глухоты к
чуткой природе языка: весна не приходит, она рождается, а осень не
рождается, а сваливается, обрушивается на голову, падает.
Любопытно, не правда ли?
Иные казахские глаголы однозначно и однословно на русский язык никак не
переводятся. Вот, например, широко распространенный глагол «қаңтару».
Вот что точно это означает: «привязать поводья к передней луке седла».
Вот и спотыкаешься каждый раз при переводе на русский язык об этом
«қаңтару».
* * *
Давным-давно, еще в свои студенческие годы, Абдижамил Нурпеисов
раздобыл в Книжной палате «Русско-киргизский словарь» проф. М.Машанова,
изданный в 1899 году в Оренбурге. Словарь весьма толковый (в смысле:
интересный, поучительный). Сразу видно, что проф. Машанов великолепно
чувствовал тонкости казахского языка, владел его богатством, умело
выстраивал к каждому русскому слову целый синонимический ряд
объяснений. Нурпеисов не поленился, переписал из словаря — на свой
выбор — несколько сот слов и много лет спустя передал эту изрядно
потрепанную тетрадку мне. И теперь я ее нередко листаю с большим
восхищением. Машанов приводит слова, которых я в других словарях чаще
всего вообще не встречал.
Напролом — бұза-жара.
Напраслина — нақақтан, ақтанақ күйдіру, жала.
Негодник, негодница — мұндар
Задарить — сый-сыя.
Закваска — ашыртқы, ұйтқы, іріткі, қор, қораба.
Костоправ — оташы, сынықшы.
Общество — қауым, жамағат, жұртшылық, халайық.
Ось — белдік, белағаш, кіндік.
Мыслитель — ойшыл, ойгер, білімпаз, білгір, зиялы, оқымысты, ғалым, дана, данышпан, кемеңгер, ақылман.
Құралай — киік лағы, в переносном смысле — ветреное, дождливое время около 10-го мая.
Приварок — көжеқатық.
Полба — борай видай.
Отава — шежік, шиін.
Жәдігөй — притвора, лицедей, ханжа, лицемер.
И т.д.
Обратите внимание на синонимы к каждому слову. В современном языке их
не всегда встретишь. То есть, произошло явное сужение, оскудение,
обеднение лексики.
* * *
К слову «вид» профессор М. Машанов в своем «Русско-киргизском словаре» приводит следующий синонимический ряд:
түр, кескін, сынық, сымбат, тұрпат, келбет, нобай, нұсқа, көрік, әлпет,
шырай, рең, тұлға, ұсқын, айбар, пыс, кейіп, сұрық, ажар, мүсін, пішін,
бейне, сын, өң, көрініс. И добавляет: «вот неполный перечень
компонентов того синонимического ряда, который соответствует русскому
понятию «вид».
Каково?! 25 казахских синонимов к одному «виду» и это еще неполный
перечень! И после этого говорят о бедности казахского языка! Привет
господину-товарищу Мищенко-Тищенко-Нищенко, которого я помянул в
предисловии к циклу заметок!
* * *
Еще одно доказательство о разборчивости казахского языка в классификации периодов человеческой жизни.
Только что родившийся ребенок называется — нәресте,
От одного года до семи лет – сәби,
Девочка между годом и двумя годами – бөпе,
Мальчик такого же возраста — бөбек,
Мальчик в возрасте от двух до трех лет — бүлдіріп,
От трех до пяти лет — балдырған,
От восьми до двенадцати лет — ойын баласы,
От двенадцати до пятнадцати лет — сығыр,
От пятнадцати до шестнадцати лет — ересек бала,
От шестнадцати до девятнадцати лет — бозбала,
От двадцати до тридцати лет — жасжігіт,
Мужчина в возрасте от тридцати до сорока лет —кұржігіт,
От сорока до пятидесяти лет — ер түлегі,
От пятидесяти до шестидесяти лет — жігіт ағасы.
Теперь предлагаю носителям и знатокам других языков подыскать к этим понятиям соответствующие адекваты и аналоги.
У казахов есть единица измерения времени — «бие сауым». Отрезок времени
- от дойки до следующий дойки кобылицы. А вот время, от дойки до дойки
коровы или козы, обозначения у казахов не имеет. Нет таких понятий, как
«сиыр сауым» или «ешкі сауым».
* * *
Богатое, звучное, красивое казахское слово «Айналайын». Сколько в нем
оттенков, от умиленной ласки до легкого укора и даже до язвительной
насмешки. Бесконечная гамма чувств! Переводят обычно: «милый (ая)»,
«дорогой (ая)», «хороший (ая)» и т.д. Но все это лишь бледная тень
мягкого, звучного, нежного «айналайын».
Олжас Сулейменов своему известному стихотворению «Айналайын» предпослал объяснение:
«Обращение к дорогому человеку — айналайын.
«Кружусь вокруг тебя» — подстрочный перевод.
«Принимаю твои болезни» и «Любовь моя» — смысло¬вые переводы».
Поистине: слово одного языка не покрывает слова другого.
V
Сөз қадірін білмеген өз қадірін
білмейді
Кто слов не ценит, сам себя не ценит.
Казахская пословица
Знакомый журналист из Берлина Вольфганг Сабат просит меня привести хоть
один пример из казахского языка, который не имел бы аналога в немецком
языке. Глаза его победно, испытующе поблескивают из-за стекол очков. Он
уверен, что не может быть такого слова у номадов, которому не нашлось
бы адеквата в развитых европейских языках.
Я ему рассказываю о деталях юрты, выкладываю слова: кереге, шаңырақ,
уық, түндік, туырлық, үзік, басқұр, бақан, уықбау и т.д. — добрая сотня
сугубо этно¬графических, материально-бытовых понятий. Говорю, что
писатель, ученый Акселеу Сейдимбеков посвятил описа¬нию юрты
блистательный историко-этнографический очерк, упомянув огромное число
специальных терминов. А у историка-этнографа А.С. Муканова есть
основа¬тельный труд «Казахская юрта». И сколько там юрточных
слов-понятий! И ни одно из них не имеет адеквата ни в русском, ни в
немецком, ни в других европейских языках. А ведь и юрт бывает
несколько: походная (жолама уй), то же — аблайша, еще — қос, шайла,
күрке...
Ну, юрта — понятно, — не сдается Вольфганг. — Это нечто типичное для
кочевников. Немцы ведь не кочевники. Им юрта не нужна. Ты приведи
другой пример.
Ну, возьмем, к примеру, беркута.
Как, как? Беркут? Вас ист дас?
Ну, как бы тебе сказать? Птица, хищник, орел. Адлер.
Ах, зоо? Адлер, альзо! Ну и что?
Подожди. Я еще о юрте не все сказал. К теме «Юрта» можно отнести и
различные предметы из войлока, тканные изделия, узорчатые циновки,
настенные ковры, вышивки, домашнюю утварь, отделанная резьбой по
дереву, инкрустацией костью, росписью и т.д.
- Ладно. С юртой, допустим, ты меня сразил.
Перейдем к адлеру... как ты сказал... к беркуту.
Так вот, начнем с того, что этот самый беркут не встречается ни в
четырехтомном академическом «Словарь русского языка», ни в
«Русско-немецком словаре». Нет и все! А как воспет беркут в казахском
фольклоре! Сколько его разновидностей! Сколько специальных
слов-терминов у беркутчи — охотников с беркутом! Сколько слов для
беркута разных возрастов!
И ты это знаешь?
Кое-что знаю. Был в нашем ауле беркутчи — старик Абильмажин. Он нас,
аульных шалопаев, просветил. А кое-что вызнал из доклада поэта Кадыра
Мырза-Али.
—- Интерессант! Давай примеры!
Пожалуйста. Годовалый беркут называется у казахов балапан құс.
Двухлетний - қан түбүт. Трехлетний —тірнек. Четырехлетний — тac түлек.
Пятилетний —мұзбалақ. Шестилетний – көк түбіт. Десятилетний —барқын.
Одиннадцатилетний — баршын. Двенадцатилетний – шөгел.
И все казахи знают эти слова? — любопытствует Вольфганг.
Все, наверняка, нет. Но важно, что эти понятия в казахском языке
существуют. А в европейских языках их нет. Придется говорить:
«трехлетний адлер», «адлер по пятому году» и т.д.
Но ведь можно привести и обратные примеры, — настаивает германский журналист. — В европейских языках есть, а в казахском — нет.
Конечно, — соглашаюсь я. - В казахском языке нет, например, понятия
презерватив. Ну, не пользовались степняки этой штучкой. Приходится
прибегнуть к описательному переводу: мешочек для мужского полового
органа.
Мы оба хохочем.
* * *
Угощение у казахов — сложный ритуал. Бесбармак — это не просто гора
мяса, дымящегося на подносе-табаке. Так это кажется лишь несведущему
человеку.
Приведу отрывок из повести «Купы джиды» Абиша Кекилбаева, попутно указав в скобках казахские названия частей бараньей туши.
«Всеведущие старики, зоркие стражи дедовских обычаев, внушавшие
несмышленым мальцам святость родственных уз с той самой поры, как они
научились сидеть на коне и подавать гостям блюдо с мясом, неизменно
твердили: «Запомните раз и навсегда: при угощении самому почетному
гостю преподносят тазовую кость (по-казахски: жамбас). Затем наиболее
ценным считается лопатка (жауырын). Потом следует лучевая кость (кәpi
жілік), потом — берцовая кость (тоқпан жілік), потом — асық жілік.
Опаленную и сваренную баранью голову (бас) кладут на первый, главный
поднос. Курдючное сало {құйрық май) и печень (бауыр) нарезают тонкими
ломтями и распределяют по всем подносам. Десять ребрышек {сүбе қабырға)
вместе с мясом на них кладут на первые четыре подноса, при этом шесть
подкладывают к двум лопаткам, а четыре — к двум берцовым костям. К
остальным восьми частям следует добавить по два ребрышка у ключицы
(бұғана қабырға). Грудинка (төстік) полагается зятю, крестец (құйымшақ)
— девушке, шейный позвонок (көтен-мойын) — пастуху, требуха
(ішек-қарын), почки {бүйрек), голень {сирақ) — женам, служанкам,
детям...»
Выходит, непростая наука у степняков — угощение. А главное — сколько слов, наименований, обозначений!
* * *
Примерно тоже можно сказать и о кумысе. Кумыс — не просто напиток из
кобыльего молока. Его готовят по-разному, заквашивают, выдерживают в
разных кожаных бурдюках, напиток капризный, привередливый, и видов его
не один десяток. Кто интересуется — рекомендую прочесть дивный,
лирико-этнографический рассказ «Кумыс» Дукенбая Досжана. Рассказ этот
переведен на многие языки мира.
Кумыс надо уметь готовить на все случаи жизни. Надо знать, для кого и
чего готовишь: для батыра, для влюбленного или косаря-пастуха. На
свадьбу или для поминок. Для утоления жажды или для наслаждения,
удовольствия гурманов. Знать, из какого молока, от какой кобылицы.
В рассказе Д. Досжана молодой казах спрашивает у мастерицы-кумысницы:
«А почему вы не доили смирных, старых кобылиц?»
«У старых молоко закисает скорее, и вся сила у такого кумыса наверху,
вроде бы в сливках. А кумыс из молока молодых кобылиц обретает
настоящий вкус и силу только на третьи сутки. Он и есть самый целебный.
Какая кобыли¬ца — такой и кумыс. Если от молодой кобылицы — человек
словно молодеет».
Готовить кумыс — священнодействие.
«Тихо стало в юрте. Даже молоко в турсуке не булькало. Ак-тате качала
турсук на коленях так долго, что, я видел, начала уже задремывать.
Потом, очнувшись, приподняла угол текемета-кошмы с узорами, положила
турсук на сырую землю, на пожелтевшую редкую траву и тщательно укрыла
сверху. Кумыс так и должен был выдерживаться, дозревать — согреваться
сверху и охлаждаться земляной сыростью снизу».
А из какой посуды следует пить кумыс? Тоже ритуал.
«Уж так издавна повелось, что разным людям подают кумыс в разной
посуде. Простому человеку — в кесе. Случайным гостям, путникам — тоже.
Обжорам и торга¬шам наливают в большую деревянную чашу — тостақ. Ведь
для них главное - залить толстое брюхо. А вот доро¬гим друзьям подают в
расписанных, средней величины чашах — зеренах. Правда, и зерены бывают
разные. Вот этот выточил из урючины и расписал золотом знаменитый
мастер Акадиль. Влюбленным предлагают кумыс в изящных көзе — маленьком
узкогорлом сосуде с золотыми каемками. Из отделанных серебром көзе пили
акыны-певцы, тонколицые щеголи - сері. Батырам и борцам-палуанам обычно
подносили кумыс в высоких кувшинах».
Этнография — этнографией, но за каждым этнографи¬ческим описанием стоит огромное лексическое богатство.
* * *
Напомню казахские названия оружия и доспехов. Несомненно, поучительный материал, свидетельствующий о лексическом многообразии.
Разумеется, все эти виды имеют русский адекват. И, разумеется, большинство ныне вышли из активного употребления.
* * *
Еще одна национальная особенность. Приведу сцену из романа Жусупбека Аймаутова «Акбшек»:
«Ну, а где сейчас твой муж?»
«По службе перевелся в другой город. Уже два месяца, как нет от него вестей».
«Детей от него рожала?»
«Был выкидыш. Один ребенок умер по нашей вине».
«Как зовут мужа?»
«Грех ведь. Как скажу?»
«Какой грех, милая? Предрассудки все. Назови смелее!»
«Имя его — то, что надевают на шею коня». «Хомут, что ли?» «Нет, то, что выше». «Дуга?»
«Да, оно самое». «Ну, и наградили имечком!»
Такой вот разговор. А все дело в том, что по стародав¬нему обычаю
казашка не имеет права называть по имени мужа, деверя, свекра. Это
неприлично, предосудительно, грешно. Выйдя замуж, казашка вынуждена
всех деверей называть описательно, придумывая ласковые, почтитель¬ные
прозвища. Мужа она называет: «Хозяин этого дома», «человек этого очага»
или «отец моего сыночка», «моей доченьки», или еще как-нибудь. Но ни в
коем случае по имени.
Правда, сейчас эти правила далеко не столь строги. А в городских условиях и вовсе не соблюдаются.
Многие полагают, что единственный казахский народный инструмент —
домбра. Существуют уничижи¬тельные строки: «Одна палка - два струна,
мұның аты -домбыра» (Сам слышал в Таразе и Шымкенте). Это одна из
распространенных глупостей. Музыкальных инстру¬ментов у казахов
множество: домбыра (много видов — двуструнные, трехструнные,
ширококорпусные, двухсто¬ронние, с полым грифом, шинкильдеки), уілдек,
сазген, желбуаз, желқобыз, даңғыра, дабыл, дауылпаз, шындауыл, керней,
дулыга, дүңгіршек, тоқылдақ, асатаяқ, адырна, шартылдауық, сақпан,
сырнай, кепшік, жетіген, бұғышақ, шың, шаңқобыз, ауызсырнай,
қамыссырнай. (См. Джанибеков У. «Эхо». С. 248).
Описание старинных музыкальных инструментов можно найти в трудах А.
Левшина, Ч. Валиханова, И. Георги, Г. Потанина, С. Рыбакова, Р.
Сазонова.
* * *
Истинно казахская речь похожа на причудливые узоры на домотканном
ковре. Казах не говорит прямо, плоско, серыми ремарками, однозначно, в
лоб, он предпочитает речь эмоционально окрашенную, многослойную,
витиева¬тую. В «Пути Абая» Мухтара Ауэзова читаем: «По ста¬рому обычаю
аксакалов, отец говорит иносказательно, намеками и кружит над целью
своей речи, как ястреб».
Очень тонко подмечено.
Вслушайтесь в экспрессию устной речи героев «Пути Абая»:
"Ел аузына қақпақ болып көршi. Бipaқ ол қолыңнан келмейді. Ендеше, не
ер бол да, ақта! Немесе илан да жазала! Тек, жарыктығым, дүмбілезінді
көрсетпе, былқыл-сылқылыңды аулақ әкет".
Напористо, упруго, энергично.
А в русском переводе это воспроизведено так:
«Попробуй заткнуть рот всему народу! В силах ты сделать это? Так будь
решительным до конца: осмелься оправдать его. Или оправдай, или осуди!
Только, дорогой мой, не топчись на месте!»
Формально, может, и близко. Но нет ритмичности, динамизма, строя речи, характерных для оригинала.
Казах любит, чтобы в речи была «изюминка», некая загадочность.
Проиллюстрирую сказанное примером из сказки об Алдаре-косе. Помните, между ханом и Обманщиком состоялся такой диалог:
«С каких пор холм покрылся снегом?»
«Пожалуй, с четверть века».
«Двумя еще владеете?»
«Владею ныне тремя».
«Как относитесь к дали?»
«Даль мне близка».
«Как относитесь к ближнему?»
«Ближнее мне далеко».
«С сорока возьмете по одной?»
«Если на то будет ваша воля».
«Тогда берите заранее».
«Могу взять и потом. Надеюсь, не обманут, мой повелитель».
Нукеры ничего не поняли из этого разговора и попросили Алдара разъяснить его суть. И Алдар сказал:
«Хан поначалу спросил: «Давно ли холм покрылся снегом?» Это означало:
«Давно ли побелела ваша голова?». И я ответил: «Уже четверть века».
Потом хан спросил: «Владею ли я двумя?» Означало это: «Крепко ли я стою
на двух ногах?» Я сказал: «Владею тремя», то есть, «Хожу с палкой».
«Как относитесь к дали?» — спросил хан. Смысл: «Хорошо ли видите
издалека?» Я сказал: «Даль мне близка», значит: «Далекое вижу хорошо».
Хан поинтересовался: «Как относитесь к ближнему?», то есть, «Как видите
вблизи?» Я ответил: «Ближнее мне далеко». Означает: «Вблизи вижу
плохо». Хан догадался, что вы все из нашего разговора ничего не поняли
и что потом все равно придете ко мне за разъяснением, а потому спросил:
«С сорока возьмете по одной?», что означало: «Возьму ли с каждого из
сорока нукеров по одной лошади?» Вот и вся разгадка».
Вообще передать подлинный казахский речестрой на других языках крайне
сложно. Нередко — невозможно Это вам не слова перекладывать с языка на
язык.
(продолжение следует).
